| |
Категория: Литератур. странички |
Новость от: Admin | 21.05.2007, 09:46
Годы, проведенные в армии - это страницы книги,
вырванные на самом интересном месте.
Армейский дневник
ЧУДО
Служба в армии - священный долг каждого гражданина.
Это знают все, хотя и не все согласны с этим конституционным изречением, считая что армия лишь отнимает лучшие годы у граждан, только что получивших путевку в жизнь.
Я не стану спорить ни с теми и ни с другими, тем более что армия имеет отношение к нашей истории лишь постольку, поскольку произошла она за пять месяцев до окончания моей службы в Советских Вооруженных Силах, в конце января однатысяча девятьсот восемьдесять шестого года. Именно там, в военном госпитале подмосковного городка и произошел случай, невольным свидетелем которого я оказался, и который смело можно отнести к разряду "из ряда вон выходящих".
Все началось в обычный зимний день, когда Ваш покорный слуга направлялся в госпиталь с диагнозом двусторонняя пневмония, мечтая задержаться там как можно дольше, ибо условия в госпитале были совсем не такими плачевными как в военной части, где в такую холодрыгу еще и приходится часами стоять на плацу.
В те времена, помимо сухого закона, действовало правило, согласно которому военнообязанным, которым посчастливилось продержаться в госпитале как минимум сорок пять дней, полагался долгожданный отпуск, который крайне трудно было заполучить в обычных условиях. Можно без труда представить, какие мечты я рисовал в голове по дороге в госпиталь, оставляя проблемы со здоровьем на второй план и надеясь через полтора месяца обнять - таки родных и близких и побыть с ними хотя бы дней десять: на большее я и не расчитывал.
Я был увлечен этим малообнадеживающим занятием, время от времени разражаясь сухим кашлем, когда наша неотложка мягко притормозила перед госпиталем. Я приподнялся на локтях и увидел занятых уборкой территории нескольких одетых в одинаковую больничную робу представителей разных национальностей. С одним из них, украинцем с завидной кличкой "Туз", я впоследствии подружился, сейчас же он контролировал работы по очистке от снега дорожки перед парадным входом, то и дело покрикивая на нерадивых работников.
Меня разместили на четвертом этаже, в просторной и светлой палате, где вместе с Тузом обосновались еще трое обитателей. После процедуры принятия нескольких приятных на вкус таблеток и короткой беседы с литовцем со смешной фамилией Зайкас (кличка "Заяц"), я быстро заснул, чувствуя усталость.
Я проснулся без четверти два от происходившего у окна приглушенного диалога между Тузом и Зайцем, сообразив, что разговор касался меня и состоял в основном из вопросов и ответов относительно моего имени, срока службы, национальности и других подробностей. Заметив что я проснулся, Туз сразу же подошел ко мне и представился Сашей, а меня, учитывая определенные сложности с выговариванием моего имени, предложил величать Вовой: так мол, будет удобнее. Я согласился и мы скрепили наше знакомство рукопожатием, после чего мы втроем спустились в столовую на обед, где я познакомился с остальными обитателями нашей палаты: москвичем Андреем и белорусом Толей.
Я окончательно укрепил позиции равноправного члена общеста, когда оказалось, что мы с Андреем родились в один и тот же день и год, и наш общий день рождения каждый из нас отмечал не далее чем позавчера.
…Достать выпивку в условиях сухого закона дело не только преступное, но и трудновыполнимое, но не для Туза. Он вызвался раздобыть "огненный напиток" и сделал это без особых усилий: просто послал за ним, и вскоре у нас на столе оказались две поллитровые бутылки с мутной жидкостью, несколько сморщенных соленых огурцов и лимон - крайне важный элемент для распития продукции домашнего производства, прошедшей вместо двойной очистки в лучшем случае ее четвертую часть. Мы быстро справились с содержимым бутылок, во время опустошения которых и произошел разговор на извечную в подобных компаниях тему: мы увлеченно обсуждали достоинства кого - нибудь из медсестер, или с завидной долей фантазии смаковали всякие истории из доармейской жизни. Однако скоро нас потянуло ко сну и мы решили отложить прослушивание очередной небылицы до ужина, что было довольно предусмотрительно с нашей стороны, учитывая что нас порядком развезло и не мешало бы по крайней мере на час принять горизонтальное положение.
Мы поднялись, встревоженные шумной суетой, что уже казалось странным для тихого медицинского учреждения со строгим распорядком. Наспех натянув одежду, мы быстро спустились на два этажа ниже и приблизились к группе больных, оживленно беседовавших между собой, удивляясь что персонал госпиталя во главе с присутствовавшим здесь же главным врачом, практически не принимал никаких мер по восстановлению порядка.
Наше удивление улетучилось, когда мы поняли, что в госпиталь поступил раненный "афганец", молодой младший сержант, которого пронесли мимо нас на колесных носилках, с остекленевшими глазами и подбадриваемого возгласами, доносившимися из толпы.
…Дальше я берусь рассказывать отчасти с чужих слов, ибо последовавшие за этим события для меня самого кажутся не столь правдоподобными, и я снимаю с себя ответственность за правдивость, тем более что впоследствии ни один мало - мальски сведующий в подобных делах хирург, так и не дал вразумительного ответа на мои вопросы относительно возможности произошедшего…
Мы стояли перед закрывшимися за носилками стальными дверями операционного блока до тех пор, пока главный врач, он же хирург госпиталя, не вышел с отрешенным лицом и не приказал нам расходиться по палатам. Мы поняли, что растерянность хирурга обьяснялась сложностью предстоящей операции, ибо нам уже было известно, что парализованность "афганца" обьяснялась пулей, застрявшей в позвоночнике, между седьмым и восьмым позвонками.
Мы узнали от хирурга, что положение пули было очень неудобным для извлечения и что он намерен проводить операцию в шесть часов вечера, и отправились в палату. Мы долго сидели на койках, раскуривая одну сигарету за другой и понося проклятых "духов" на чем свет стоит. Потом мы решили, что кто - то из нас вечером спустится вниз и разузнав все до мельчайших подробностей, вернется и расскажет нам.
Мы бросили жребий, ибо каждый из нас был не против взять на себя такую миссию, и я до сих пор жалею, что жребий пал на Туза, вытянувшего единственную целую спичку. Мы не скрывали зависти, видя как он радостно пританцовывал, заверяя нас, что не пропустит ни одной, даже незначительной детали, которую только ему удастся узнать.
Два часа ожидания показались нам вечностью и мы несколько раз поочередно спускались вниз, чтобы удостовериться: не переместили ли время проведения операции часом раньше.
Я спустился примерно в десять минут шестого и столкнулся лицом к лицу с хирургом, который стоял у окна, нервно покуривая и рассказал, что "афганец" его земляк, что он хорошо знаком с его братом и отцом, славившимся своими филигранными работами золотых дел мастером.
Он рассказывал, как мастер гордился сыновьями, в которых видел достойных продолжателей своего дела. Что касается младшего сына Андрея, так звали "афганца", они с сыном хирурга учились в одной школе и он знает его с детских лет, можно сказать с пеленок.
Все это хирург рассказывал со смешанным чувством двойной ответственности и растерянности, не забыв добавить, чтобы во время операции никто не шлялся по госпиталю. При этом хирург, сам того не подозревая, выронил поистине историческую фразу, сказав что Андрея может спасти только чудо, и ушел, не дотушив сигарету и так и не дослышав мои обещания быть паиньками и предложение на всякий случай установить пост перед операционной.
Я поднялся как раз когда Туз, напустив на себя серьезность, уже готовился к разведке, и рассказал все, что услышал от хирурга. Надо сказать, что мой рассказ подействовал на ребят, по настоящему пожалевших его.
Вскоре Саша на цыпочках спустился вниз, а мы прицепились к перилам лестничного марша, стараясь уловить хоть что - нибудь из того что происходило двумя этажами ниже.
Мы время от времени слышали какие - то голоса и шорохи, безуспешно пытаясь тут же угадать, кто или что это могло быть, пока нам не надоело и мы не вернулись в палату.
Мы решили лечь по койкам и ждать дальнейшего развития событий, а один из нас даже предложил было заключить пари: сумеет ли хирург спасти "афганца", но тут же осекся, сообразив что спор не к месту. Мы еще несколько раз подходили к перилам и тихо посвистывали в пустоту, но Туз все не появлялся.
Наконец он вернулся где - то к девяти часам, и мы буквально набросились на него, стоявшего в центре палаты и имевшего такой вид, будто только что видел черта, которому удалось - таки отнять у него язык. Затем он быстрыми шагами прошелся к своей койке, сел и закурил, многозначительно давая понять, что сейчас расскажет нам самую невероятную из всех историй, которую нам когда - либо приходилось слышать и которая произошла всего пару часов назад.
Оказалось, большую часть времени он провел не в коридоре, а в кабинете хирурга, слушая с открытым ртом эту чудесную историю, которая, как заверял сам хирург, навсегда войдет в историю госпиталя.
Саша слово в слово пересказал нам разговор с хирургом так, как будто сам присутствовал при операции, и даже передал нам предполагаемый диалог в операционной, подражая хирургу и подкрепляя свое довольно сбивчивое повествование мимиками и жестами.
Он поведал как хирург, запинаясь, спросил перед операцией: имеет ли "афганец" какое - нибудь пожелание. Услышав его просьбу, хирург беспомощно развел руками:
- Андрей, сынок … ну откуда я тебе ее достану?.. Я понимаю, что у тебя никогда не было женщины, но… Да и в твоем положении…
- Ладно Анатолий … Иванович. Все в порядке, забудьте, - с трудом сказал "афганец" и понимающе улыбнулся, насколько это было для него возможно:
- Приступайте … к операции.
Затем хирург рассказывал, что стоявшая рядом с ним медсестра, имя которой он не стал называть, нарушив воцарившуюся вслед за этим гробовую тишину, тихо попросила всех выйти и проследить, чтобы никто их не беспокоил.
Можете себе представить удивление Туза, когда он увидел выходящих из операционной медиков всего минут через пятнадцать после начала операции. Он подумал, что операцию переместили и решил воспользоваться удобной ситуацией, о чем потом раскаивался, не без досады пояснив, что пропустил по нужде самое интересное, услышанное им потом от не скрывавшего радости хирурга, который в это же время ходил как медведь в клетке взад - вперед по кабинету, востаргаясь мужеством медсестры, и вместе с тем опасаясь нежелательных последствий, которые могли стоить "афганцу" жизни.
Хирург боялся, как бы медсестра не увлеклась и по неосторожности не нанесла Андрею вреда, который мог осложнить и без того нелегкое положение, и уже корил себя за то, что разрешил подобное.
Услышав шум в коридоре и последовавший за ним энергичный стук в дверь, он ужаснулся, полагая что случилось непоправимое, и буквально застыл на месте, не в силах выронить ни слова. Затем он услышал как дверь кабинета открылась, повернулся и увидел медиков во главе с медсестрой, которая стояла босая, в кое - как наброшенном халате и растерянно улыбалась, с пулей в ладони:
- Анатолий Иванович … вот...
Вы спросите как это возможно? Я отвечу: не знаю.
Добавлю лишь, особенно не вдаваясь в подробности, кое - что из того, что медсестра сама рассказала хирургу.
…Пуля скорее всего выскочила в результате колебательных движений, которые сначала были очень осторожными, затем более активными. Как бы там ни было, в одном я уверен точно: в том что ни он, ни она, никогда не забудут, как практически полностью парализованный Андрей голосом остановил ее и попросил посмотреть, что это у него под спиной, и как она дрожащей рукой вытащила пулю калибра 5,45 с характерным заостренным концом, ибо “духи” с нами воевали нашим же оружием, не без оснований предпочитая автомат Калашникова любому другому.
Сама себе не веря, она осторожно поднялась и выскочив из операционной, бросилась бежать мимо опешивших медиков, чуть не потеряв по дороге пулю, а хирургу ничего не оставалось, кроме как расцеловать ее, бежать вместе со всеми обратно в операционную, и без особых усилий довести операцию до конца.
Вот пожалуй и все что я хотел рассказать, если не считать того, что как нам потом стало известно, они венчались в церкви сразу же после его выздоровления. Андрей сам отлил обручальное кольцо из пули, и да будет им счастье да любовь на долгую жизнь, такую необыкновенную и полную чудес.
Раздел "Литературные странички" ведет Изабелла Абгарян. Для публикации свои произведения посылайте на info@armeniatur.am
|
|
Недвижимость в Армении